Народ Моржа - Страница 58

– Семхон говорит, что это может быть недоразумением, – не очень уверенно сказал Бизон.

– Знаю я, что он говорит!!! – заорал Медведь.

– Семхон считает, что плохой мир лучше хорошей войны, – продолжил вождь. – Может быть, даже наверное, в данном случае он не прав. Но надо продержаться хотя бы до зимы – тогда мы сможем быстро передвигаться по снегу, а они…

– Так-то оно так… – с сомнением проговорил Кижуч. – Только до снега укитсы окончательно скрутят имазров и аддоков, заставят их пролить нашу кровь. Тогда и у нас, и у них не будет другого выхода, кроме войны. Вся эта орава навалится на лоуринов и хьюггов.

– Черт бы побрал этих нелюдей! – простонал Медведь. – Как только река замерзнет, их просто всех вырежут. И десяток самострелов им не поможет! Семхон, конечно, скажет, что их нужно защищать…

– А ты так не считаешь? – усмехнулся Кижуч. – Служение есть Служение – мы его приняли.

– Приняли, приняли! Ну, и что?! Предложи что-нибудь вместо войны! Причем – немедленной! Каждый потерянный день делает сильнее наших врагов, а не нас!

– Вообще-то, они еще не объявили себя нашими врагами…

– Вообще-то! – передразнил Медведь. – Семхон просто не желает сражаться! Он размяк и протух в своей школе. Убили пятерых его учеников, убили союзника, которому он переправил целое озеро волшебного напитка, а ему все мало!

– Не шумите, старейшины, – попросил Бизон. – Я понимаю, почему вы злитесь. Мир вокруг нас сильно изменился, он стал сложным. Семхон очень многое дал нам, но лишил одного – власти над собой. Вы злитесь, потому что понимаете: только он, начав войну, может закончить ее победой. Разве не так?

Старейшины потупились и промолчали. Вождь продолжил:

– Плохо, конечно, что все зависит от одного человека, но это так. За ним пойдут хьюгги – все, кто может носить оружие, а за мной или за вами – нет. Он способен вернуть бывших союзников или заставить их соблюдать нейтралитет, а мы – нет. Я не уверен даже, что в трудный момент наши женщины-воительницы будут мне подчиняться…

– По-моему, – сказал Кижуч, – Семхон и сам понимает, что надо начинать сражаться, но что-то ему мешает.

– Это он сам себе мешает! – прорычал Медведь. – Мы все трое уверены, что нужно немедленно начинать войну! И Хью так считает – вы знаете об этом. Но без Семхона нам не обойтись, и я спрашиваю: что или кто может заставить сражаться Длинную Лапу?

Воцарилось молчание – вопрос был в значительной мере риторическим. И вдруг прозвучал ответ:

– Я.

Присутствующие замерли, а потом медленно повернули головы. Возле печки лицом к ним стояла сильно постаревшая, но все еще, наверное, очень красивая Сухая Ветка. Она вытирала обрывком шкуры измазанные сажей руки. Под взглядами начальства она не смутилась, а твердо повторила:

– Я заставлю.

Весть о том, что «укитсы пришли», привезли бывшие выпускники – имазры и аддоки. В конце весны они стали покидать родные стойбища и стягиваться в форт. Те, кто не успевал это сделать, рисковал заплатить жизнью за неумение правильно держаться с «гостями».

Самое отвратительное, что это был не набег и не атака. Надменные татуированные воины прибывали в чужие стойбища и располагались в них по праву старших родственников. Отказать им в еде и женщинах никто, конечно, не смел. Первое, что предпринял Семен, – обратился к руководству лоуринов с просьбой прислать в форт женщин-воительниц и тех воинов-мужчин, без которых племя сможет какое-то время обходиться. Вместе с ними прибыло и само руководство. Началась тягомотина – не мир и не война.

Что бы ни случилось, кормить людей было нужно – охота в степи продолжалась. Охотники перемещались туда-сюда, и Семен смог передать послание с предложением о встрече главному укитсу. Его имя Семену было уже известно – Нарайсин, но оно решительно ничего ему не говорило. Свидание было назначено в удобном месте – на вершине всем известного холма, с которого открывался широкий обзор во все стороны.

Оставив свиту внизу, Семен пешком поднялся на вершину и довольно долго рассматривал медленно приближающегося всадника. Тот не только был разодет «в пух и перья», но и на голове имел некое подобие шлема или маски устрашающего вида. Спешиваться чужак не собирался – вероятно, желал смотреть на собеседника сверху вниз. Семен не возражал – так при необходимости его легче будет «снять» арбалетчику. Оружия у главного укитса было полно, но все одно явно предназначалось для битв магических, а не физических. Сообразив это, Семен воткнул свою пальму древком в землю и сложил на груди руки.

– И что же это значит? – насмешливо поинтересовался он. – Ты надеешься испугать меня маской из шкуры гиены или просто боишься показать лицо?

– Пади ниц, несчастный, – раздался глухой голос, – и моли о пощаде!

– А можно я буду молить стоя? – улыбнулся Семен. – Тебе не страшно сидеть так высоко? Ведь и упасть можно… на чужую-то землю!

– Укитсам принадлежит вся земля Среднего мира! А тебе нечего на ней делать!

Продолжая улыбаться, Семен перешел на громкий свистящий шепот:

– Знаешь что, сука? Сейчас я стащу тебя с лошади и буду бить долго и больно! На глазах у всех! Ты что же творишь, подонок?!

– Ну… Я… – послышалось бормотание из-под маски. – Они меня заставили, Семхон!

– Кто тебя заставил, гад?! «Отца» твоей семьи убили! Ребят моих, ни в чем не повинных! Ты даже представить не можешь, что я с тобой сделаю!

– Ничего ты мне не сделаешь! – гневно (и испуганно) вскричал Ванкул. – Руки теперь у тебя коротки! Не убивал я их… Так получилось…